В последний съемочный день в Алабино снимали, как это часто бывает в нашем деле, самое начало фильма: подъем флага и первое представление героев. Вместе с группой приехала вся семья Сергея Жигунова. Мы познакомились, я попросила директора найти им удобное место, чтобы лучше видеть площадку и никому при этом не мешать. Все было готово: и актеры, и реквизит. Ждали только Жигунова, который уже был одет и загримирован, но отпросился в свою казарму. Обещанная минутка разрасталась, превращаясь в долгое ожидание. Наконец появился артист. Четыре солдата несли нашего героя из лазарета на носилках к камере. Туда он попал, жалуясь на боли в животе. Жигунов поправился, и солдатам нелегко было тащить его отяжелевшее тело, он подгонял их цоканьем, как подгоняют усталых лошадей. Семья засмеялась, мы насторожились, военное руководство возмутилось. Я успокоила их, сказав, что это последний кадр и более они никогда не увидят его на своем манеже.
Мы так торопились отснять эти кадры, что даже забыли нарисовать Харатьяну родинку над губой. Наконец я крикнула оператору: «Сто-о-п!» Все бросились в кадр, чтобы по традиции сфотографироваться на память. Но вдруг раздался свист Жигунова, к нему подбежали солдатики с носилками, он улегся на них и с гиком помчал свой четверик в медчасть, поправлять здоровье... Семья Сергея, смеясь, зааплодировала, а полковник отвел меня в сторону и гневно произнес: «Зачем вы освободили этого говнюка от армии, а хорошие парни гибнут!» Не скрою, я охнула и ничего не смогла ответить.
Фильм получил высокую оценку и у начальства, и у зрителей. Редакция была завалена мешками писем. Все требовали продолжения!
Нас пригласили на телевидение. Администрация обзвонила всех и получила подтверждение. В студии нам устроили настоящий праздник, но мы не садились за стол — ждали Шевелькова. Он, как всегда, запаздывал. Позвонили ему в Ленинград — может, случилось что? Мать взяла трубку и спокойно ответила: «Он выехал к вам, в Москву». Презентация фильма прошла без Шевелькова, а я твердо решила: менять артиста немедля!
Михаила Мамаева на роль князя Оленева-младшего я нашла не сразу. Да, Шевелькову трудно найти замену. Оленев-бастард и Оленев-младший по сюжету — братья по крови, соответственно, должны быть хоть чем-то похожи! А такие породистые красавцы, как Шевельков, на дороге не валяются.
Михаила я случайно встретила в ВТО. Спускалась по лестнице, а навстречу потрясающий малый с огромными голубыми глазищами!
— Как вас зовут?
— А что?!
— Ищу актера на главную роль.
Миша учился в МГИМО. Опять этот вуз подбросил мне козырную карту! «Хороший знак», — подумала я и не ошиблась. Но все актеры, занятые в «Гардемаринах...», сплотились в цеховом братстве: когда я представляла им нового героя, они молчали и не подав ему руки, так же молча разошлись. Кто-то из них позвонил Шевелькову и предупредил о замене. Вечером раздался звонок Владимира. Говорил он подчеркнуто тихо и вежливо, по-иезуитски:
— Светлана Сергеевна, сообщили, что вы сняли меня с роли.
— Да.
— Вы хорошо подумали?..
— Матери, которая потеряла своего сына, уже ничего не страшно, — я положила трубку.
На следующее утро в спортивном зале «Мосфильма» началась очередная тренировка. Балон ставил бой с Жигуновым, Харатьяном и Мамаевым. Неожиданно распахнулась дверь, на пороге в белом плаще в картинной позе застыл Шевельков:
