Изначально картина была двухсерийной, но ее выход на экраны совпал с началом антиалкогольной кампании, и руководство «Мосфильма» потребовало вырезать все сцены, где есть бутылка и стакан. Для Меньшова это был удар: своими руками калечить фильм, в который вложено столько сил, выдумки — врагу не пожелаешь. Скрепя сердце, сделал «ампутацию», а начальство требует: «Режь вон то и еще вот это!» И тогда Нинок решила обратиться к давнему другу, бывшему первому секретарю ЦК компартии Азербайджана (в Баку на гастролях «Современника» они и познакомились), а в восьмидесятые — первому заместителю председателя Совета министров СССР Гейдару Алиеву. Он с готовностью согласился принять Дорошину и Меньшова у себя в кабинете. Внимательно выслушав гостей, сказал:
— Я видел ваш спектакль и считаю, что сцен, где выпивают, там хватает. В театре это проходит, а вот в кино... Мои коллеги смотрели фильм и полагают, что и там пьянства многовато. Владимир Валентинович, может, вы послушаете совета старших товарищей и вырежете то, что они еще просят?
Тут Меньшов вспылил:
— Ничего больше резать не буду! Пусть закрывают картину!
— Боюсь, — мягко остановил его Алиев, — мне трудно будет вам помочь.
Как бы то ни было, но Меньшова и его фильм оставили в покое. Даже торчащую из кармана дяди Мити бутылку пощадили.
В том же 1984 году, вскоре после премьеры картины, которая вознесла Нину на новый виток популярности и сделала народной любимицей, они официально оформили отношения с Володей Ишковым, работавшим в «Современнике» художником по свету. В юности Володька учился в историко-архивном, но по специальности не работал — служил метрдотелем в ресторане «Пекин», осветителем в ТЮЗе. А в начале шестидесятых пришел в «Современник» и, как сам говорил, «присох».
Ишков был женат, но к моменту начала романа с Дорошиной его прежняя семья, где так и не появился ребенок, трещала по швам. Так что Нинок его не уводила и счастье на чужом несчастье не строила. Она была старше Володи на пять лет, однако ни о какой «материнской составляющей» в их отношениях речь не шла. Напротив, Ишков заботился о Дорошиной, держал в порядке квартиру, стирал, гладил, ходил за продуктами. А как он потрясающе готовил! Борщ, хинкали, даже шашлыки жарил на балконе, запасаясь для этого особенным углем, который не травил дымом соседей. А запеченные на мангале овощи! Мне кажется, до сих пор чувствую их божественный вкус.
То, как хозяин сервировал стол, — отдельная тема. Даже жалко было рушить такую красоту. Про мужские обязанности я уже не говорю: Ишков умел и любую технику починить, и кран поменять, и с электропроводкой разобраться.
Нина Михайловна по дому ничего делать не умела и учиться не собиралась. Помню, однажды мы с женой в очередной раз пришли к ним в гости (жили неподалеку и бывали друг у друга часто, чуть ли не каждую неделю), и моя Людмила вызвалась помочь Володе накрыть на стол. Достает из буфета рюмочки, а они грязные, липкие. Спрашивает недоуменно: