Одно время жил в подвале, который мне сдавала дворничиха-алкоголичка, все время клянчившая деньги на водку. В пьяном виде устраивала драки с сыном и кокетливо шутила в мой адрес: «Левка, не будь артистом!» Как-то раз познакомился с молодой американкой, мы гуляли по Москве, и, само собой, я повел ее в кинотеатр, где на мое счастье показывали «Они шли на Восток». Американка пришла в восторг и от картины, и от моей игры. Когда вечером привел ее в свой подвал, она села на ступеньку и... горько заплакала. Всхлипывая, призналась, что боится начинать со мной love affair, что это может ее too deep involve — «слишком глубоко втянуть», и я покорно отвез девушку в гостиницу.
Спустя месяц передали от нее посылку, там оказались две пары джинсов, белых и синих, в задних карманах которых лежали фотографии роскошной виллы, принадлежавшей моей несостоявшейся возлюбленной, и вырезанные из американских газет рецензии на фильм Де Сантиса. Меня в них хвалили. Подруга везде строчки обо мне подчеркнула красным карандашом. Читал я присланные статьи в своем убогом жилище и недоумевал по поводу абсурда, происходившего со мной. Тому периоду своей жизни я посвятил стихи, заканчивавшиеся строчками: «Может, так и остаться в подвале? В общем, разницы никакой: там — до гроба карабкаться к славе, здесь — уже тишина и покой».
Конечно, пытался съехать из этих декораций в духе Диккенса или Достоевского. Когда мы с другом нашли хорошую комнату, я упаковал вещи в большой чемодан и в старых джинсах, майке и тапочках пошел за два квартала искать такси. Подъехал на нем к дому, вошел в подвал и увидел: окно распахнуто, а чемодана со всем моим имуществом нет. Бросился к хозяйке, та начала кричать, что ничего не видела и не слышала. Вызвал милицию, пьяница верещала, отпираясь, мент велел, чтобы сами разбирались. Мне вдруг сделалось так противно, что махнул на все рукой.
Вечером предстояло ехать в другой город на озвучивание картины. Хорошо, что билет, как и рукописи, лежавшие на тумбочке, вор не тронул. Нашли мне приличные брюки, рубашку, ботинки, и мы с другом отправились на вокзал. По дороге я принялся о чем-то весело рассказывать, он слушал-слушал и спрашивает: «Ты дурак? Полчаса назад лишился всего нажитого!» Лишь тут вспомнил, что обокрали, что я, известный уже артист, в чужих штанах и ботинках иду налегке по городу, и засмеялся.
Моя жизнь все-таки складывалась неплохо: роли в кино и какая-никакая, но известность, восхитительные друзья, о которых еще расскажу, внимание прекрасного пола. Чего скрывать, у меня была бурная молодость и я довольно рано стал понимать какие-то секреты отношений с женщинами. Помогали древняя китайская философия и сами красавицы.
Помню, хороший приятель жаловался чуть не плача: девица об него едва ноги не вытирает, а он как раб прикован к ней. «Хочешь, вылечу? — предложил я ему. — Сыграй с ней в такую игру: что бы ни спросила, не говори правды. Даже если захочет узнать сколько времени — ври не моргнув глазом». Через месяц приятель радостно сообщил: «Левка, я вылечился!» Что произошло с ним, когда принялся врать? Игра его освободила, увеличив между ним и его пассией дистанцию и позволив взглянуть на ситуацию со стороны.
